1.

Прицепной вагон Киев – Мурманск довёз нас до станции Кемь. Поезд опаздывал, машинист объявил, что время стоянки будет сокращено. В спешке мы выбросили велосипеды на перрон, попрощались с попутчиками и вышли под дождь…

По прошлому путешествию на север мне запомнился сладковатый аромат болота. Он говорил о том, что отдыха не будет, палатку поставить негде. Здесь же он просто кричал в мозг: «Спасайся, уезжай отсюда, здесь нет тебе места!». Сырой животный запах заставлял сжиматься желудок и камнем давил на сердце. «Что ж не сиделось мне дома?! За каким таким чёртом меня понесло в эту тайгу?!» – спросил я себя. Но раз назвался груздём – то лезь, куда там эти грузди лезут. В холодных сырых кемских дворах, залитых по колено водой, таилась неведомая опасность. Черные дома-бараки обступали со всех сторон и вселяли панику. Только Лёлику всё было нипочём. Она беспечно бросала велосипед и шла фотографировать.Унылое настроение началось ещё утром, когда проснувшись, я выглянул из окна вагона. Состав мчался мимо необъятных карельских болот, затянутых мглою дождя. Предстоящие часы до высадки стали казаться последними часами если не жизни, то тепла и уюта. Нетерпение, нараставшее весь вчерашний день, сменилось вдруг тревогой. Лучше было бы мне не просыпаться в такую рань и не пытаться представить себе каково сейчас снаружи! Озабоченный состоянием погоды я весь день провёл на иголках. (Иголки были и буквальные – Лёлик латала свою велосумку, и её швейные принадлежности закатывались под меня.)

По дороге в посёлок Рабочеостровск, где находится пристань, я всё пытался присмотреть место для стоянки. Дождь понемногу переставал, но воды в лесу не убывало. Сухими остались только валуны вдоль дороги. Хоть прямо на асфальте ставь палатку и ложись спать! Неопределённость угнетала. Сможем ли мы уплыть на острова? Позволит ли погода? Хватит ли денег? Нужно ли нам туда? Продавщица в магазине, где мы покупали кефир, подбодрила: «Утром уплывёте».

Двенадцать километров дороги остались позади. Перед нами почернелые избы да бараки Рабочеостровска. У въезда на пристань – доска с правилами. Текста много, но общий смысл – всё запрещено, за нарушение – штраф, расстрел, поставят в угол… Хотели было развернуться и по домам… Но пролезли под шлагбаумом и узнали, что за выполнением всех этих правил никто не следит. Больше того, хоть искоренение безграмотности не обошло стороной этот край, но объявления и запрещающие надписи здесь не читают. Характерная картина – работяга, жующий папиросу, под табличкой «курение запрещено». Объявление на причале гласило, что билеты продаются по паспортам и для иностранных граждан обойдутся в 800 рублей. Оставалась смутная надежда, что кассир не будет читать это объявление и пустит нас на теплоход за 450 рублей (стоимость для граждан Российской Федерации). Отправление ежедневно в 8.00. Казалось, появилась какая-то определённость. Остается переночевать – и мы на корабле. Но не тут-то было! Тетки-паломницы утверждали, что сбор в 5.30, а отплытие в 6.00… Мест здешних мы не знаем, когда отходит теплоход – непонятно, романтика белой ночи и неизвестность решили за нас – остаёмся ждать здесь. Я выбрал место у задней стены недавно срубленной церквушки, где меньше продувается ветром, и заставил Лёлика надеть все тёплые вещи. Заодно утеплился и сам. Предстояло несколько часов любоваться беломорской зарёй, а погода совсем не июньская.

Пристань в Рабочеостровске не похожа на место, с которого начинается путешествие к святым местам. Штабеля брёвен и горы опилок, пахнущих свежей древесиной, покорно ожидают своей участи на берегу. А где-то в глубине, у самого забора лесопилки, стоят свежевыстроенные отельные котеджи. Сразу за ними дымящая труба. Вдоль берега уродливые останки старого причала – камни и торчащие из воды деревянные сваи. Новый причал не достроен, хотя доски уже успели потемнеть от времени. Наверное, что-то помешало закончить работу. Вода мутная и подёрнутая маслянистой плёнкой. На разъезженной автомобилями площадке среди луж стоят автобусы. В окна видны чьи-то головы и ноги – там кто-то спит. Взгляд мой, всё время останавливался на луковках церквей в Рабочеостровске. На фоне алого неба, только они намекали на что-то имеющее отношение к цели нашего путешествия. Жители посёлка не производили впечатление добродетельных. Во всяком случае, те, которые не спали в эту ночь, и за которыми мы успели понаблюдать.

Сердце ночной жизни Рабочеостровска – «киоск Причал». Этот покрашенный только с фасадной стороны вагончик служит прибежищем для паломников и туристов-одиночек. В нём можно было бы укрыться от ветра. Нас даже туда приглашали. Среди ночи к нашим расстеленным кариматам свернул огромный чёрный джип. Приветливый дядя поинтересовался, не холодно ли нам и посоветовал пойти в вагончик – там, мол, сухо, тепло и можно чаю попить. На наш вежливый, но категорический отказ он ответил: «Оптимизм – это всегда хорошо!». Ни за какие коврижки я не стал бы приближаться к этому вагончику, тем более в ночь на субботу! Моя тонкая душевная организация городского интеллигента не рассчитана на такой накал страстей. «Киоск Причал», видимо, единственное заведение в округе, открытое круглосуточно. В ночь перед выходными сюда стекается весь свет местной молодёжи. В открытую дверь слышна отвратительная попса вперемежку с шансоном, бранью, грубым смехом и звоном бутылок. В запыленные мутные окна можно рассмотреть тёмные силуэты гуляк, плавающих в табачном дыму. От этого дыма тусклый свет лампы накаливания становится еще более призрачным, а окна кажутся слюдяными. Мне трудно представить, что среди развалившегося на лавках пьяного люда, могло бы быть уютнее, чем здесь на каримате под низким северным небом.

Мобильная связь в России невероятно доступна для широких масс. Битый час какой-то престарелый подросток шатался по пустырю меж штабелей брёвен и весело крыл матом своего собеседника по телефону. Замечательная реклама какого-то очень экономного тарифного плана – «Говорите дольше! На самые пустые темы!». А тем временем пролетарская ночная жизнь следовала своему обычному сценарию. Угоревшие гуляки, пытаясь выбраться на свежий воздух, с порога валились мордами об асфальт под дружный гогот своих собутыльников. Кто еще мог держаться на ногах, пытался прижать в углу случайно подвернувшуюся девицу. Разгорались и затухали свары. Сталкивались и расходились судьбы. За какие-то четверть часа люди переживали целые жизненные драмы. Жаль, что никто из них не сможет внятно вспомнить происшедшее ночью, это могло бы обогатить их духовно. После трёх часов ночи народ стал искать дорогу домой. Я заволновался, так как обходя лужу, они проходили рядом с велосипедами. Я поймал себя на мысли, что невольно воспринимаю этих людей как собак или какое другое зверьё – мало ли чего можно от них ожидать. Но перебираться на другую сторону церкви не хотелось – уж больно там продувалось.

Из вагончика появлялись не только гуляки. Кроткие девицы-паломницы в платках и длинных юбках не спеша выходили прогуляться по причалу, бородатые иноки в рясах, деловито оглядываясь, ныряли в вагончик. Сухая, нервная старая дева с благостным лицом позировала молодому человеку с цифровым зеркальным фотоаппаратом. Он всюду сопровождал свою спутницу и выглядел чахоточным студентом, сошедшим со страниц Ф. М. Достоевского. Выбирая удачный ракурс, они заметили нас, только когда уже чуть не наступили на края спальника. Эта необычная, но вызывающая симпатию пара, тоже появилась из «киоска Причал». Что за таинственный киоск такой, в котором помещаются и пьяные подростки и богомольные старушки?!

Ночь прошла быстро. Пытаясь согреться, мы то закутывались в спальники, то гуляли по причалу, всматриваясь в силуэты островов на горизонте. Результатом стали несколько удачных фотографий, которые размещены сейчас в фотоальбоме «Соловки». Всё время меня не покидали сомнения, нужно ли нам тратить время и половину бюджета на посещение Соловецких островов. Не лучше ли сразу отправиться дальше на Кольский и в Заполярье. >>